Проморгавшись, вазари оглядел узкое и долгое ущелье, в котором оказался. Это все, что он успел сделать, прежде чем сверху пал крылатый силуэт и на голове оказался мешок. Что ж, исходя из докладов первых оборотников, проникших в сей мир и проведших первый контакт с аборигенами, такой прием был ожидаем.

Его повалили наземь и прижали, очень крепко связав руки за спиной. Работали споро, ловко, не церемонились, но и злой жестокости не проявляли.

– Я пришел торговать! – выдал Эдвард на одном из языков, который учил во время полета на дирижабле. – Товарооборот! Дары!

Снимать мешок не стали. Оставалось надеяться, что аборигены вообще его поняли, так как практики в их громкой пронзительной речи вазари не имел. Как бы то ни было, очень сильные пальцы впились в плечи, и под громкие хлопки крыльев опора пропала, ощущение замкнутого пространства – тоже. Ветер ударил со всех сторон разом, иномирца несли по небу. Но недолго. Вскоре, судя по эху, вокруг вновь оказались стены, стало теплее.

Эдвард охнул, когда его слегка бесцеремонно приземлили на теплую, немного влажную поверхность. Последовали переговоры среди аборигенов.

– Мы будем говорить с этим наземником.

Мешок сорвали с головы.

Великий оборотник находился в большой пещере с неровными от минеральных наслоений стенами, в которых темнело множество выемок тут и там. Единственным источником света и тепла являлся конус четырехгранной пирамиды, поставленной на небольшой постамент в середине. Грани ее испещряли некие узоры, свет был густо-оранжевым, а от жара воздух вокруг извивался. Аборигены стояли вокруг, глядели из стенных выемок-гнезд, и было их много. Любопытное племя. Сначала этих существ можно было принять за разумных индивидов и их питомцев, но на самом деле все они являлись одним видом.

Часть аборигенов предстала перед чужаком в виде гуманоидов, очень высоких, изящных. Их тела целиком покрывали перья, пальцы на руках и ногах венчали устрашавшие черные когти, а лица походили на птичьи. Эдвард не особо разбирался в орнитологии, но схожесть тех лиц с обыкновенными сипухами была неоспорима. Иные аборигены и вовсе выглядели самыми настоящими сипухами, разве что оперением походили на белых сов, да и размеры имели такие, что легко можно было бы оседлать и лететь.

– Говори, чужак, – прозвучало в пещере.

– Досточтимые стражи границы, – улыбнулся вазари, напрягая мышцы и разрывая кожаные ленты, которыми его связали, – рад лицезреть вас! Мое имя Эдвард Д. Аволик, великий оборотник Оборотной Империи, лорд-инвестициарий. Я принес дары! Молю, примите их! Мое сердце к вашим сердцам!

Вазари встал и принялся доставать из своей сумки разновеликие кувшины, выточенные из камня различных цветов, покрытые тончайшей резьбой. Некоторые были меньше сумки, другие выглядели более объемными, но при этом свободно изымались и со стуком ставились на пол. Семнадцать емкостей, одна красивее другой, и на каждой – крышка.

– Мои предшественники сказали, что вам это может прийтись по душе, о отважные стражи!

Разведя руки и склонив голову, он отшагнул, что послужило сигналом для аборигенов приблизиться. Они открывали кувшины, заглядывали внутрь, шумно втягивали воздух. Несмотря на явную связь с птицами, их обоняние не было подвержено редукции.

– Это щедрый дар, – прозвучал пронзительный голос под сводами пещеры. – Чего ты хочешь взамен?

– О, мне немного надо! Прошу, пропустите меня в пределы этого мира и, если возможно, снабдите рекомендациями, чтобы я попал на аудиенцию к сущности, которая носит имя Великого Индустриарха.

– Вождь железных наземников?

– Именно, о храбрые стражи! Мне известно, что вы и тот народ – союзники.

– Мы и железные наземники знаем друг друга, а потому ценим слово друг друга. Ты принес дары, чужой наземник, и они щедры. Но тебя мы не знаем и поручиться за тебя не вправе, иначе слово наше может обесцениться. Мы не станем запрещать тебе идти, но помогать не будем. Можешь забрать часть даров.

– О нет, не надо! Все это ваше теперь, в счет будущего плодотворного товарооборота! Выход там? В таком случае – до свидания!

Насвистывая и гоняя меж пальцев золотую каму, великий оборотник непринужденно зашагал прочь от тепла и света. Он выбрался из пещеры и оглядел заснеженный горный пейзаж. Густые облака не пропускали солнечного света, а ветер был довольно силен, однако его не сорвало с небольшого карниза при входе, ибо унизанные украшениями пальцы крепко вцепились в камни. Ловко и легко он стал карабкаться наверх, не обращая внимания на холод, пока не выбрался на достаточно большой каменный выступ.

Из кармана жилетки появился металлический предмет, походивший формой на бочонок. Но только на форме сходство заканчивалось, так как предмет имел сложную составную конструкцию.

– Инициировать молекулярное расширение, – сказал вазари, прежде чем отшвырнуть предмет подальше.

Упав в снег, тот недолго провалялся в неподвижности и начал быстро расти, увеличиваясь в сотни раз. У предмета появилось четыре механических ноги, конструкцией схожих с обычными пальцами, – суставы-шарниры, гидравлика, стальная обшивка, поршни, электрические приводы. К моменту завершения роста бочонок уже нависал над великим оборотником как приличных размеров дом.

– Капитан желает взойти на борт!

В днище агрегата раскрылся люк, и вниз спустилась металлическая лестница. Стоило встать на перекладины, как она сама втянулась внутрь, перемещая вазари в единственное и главное помещение – рубку управления. Давненько он там не бывал. Старое продавленное кресло, обтянутое черным кожзаменителем, скрипнуло, принимая пилота, лампочки на панели зажглись, защелкали тумблеры, пришли в движение рычаги. Проверив показатели работоспособности всех систем, великий оборотник инициировал выдвижение в верхней части машины лопастей гигантского пропеллера и ткнул в кнопку зажигания.

Бочонок завибрировал, затарахтел, затрясся, металлические ноги согнулись и с силой выпрямились, подбрасывая агрегат в воздух. Рули высоты и маневровые рули оказались в твердых пальцах. Уверенно набирая скорость, великий оборотник направился на условный восток-юго-восток. Он преодолевал нападки ветра, рассматривая мир вокруг через круглый фронтальный иллюминатор и небольшие экраны с нескольких внешних камер. Прошло больше часа полета, прежде чем бочонок покинул просторы высокого хребта и полетел над зеленевшими предгорьями.

По правую руку до самого горизонта простиралась суша, по левую же – только море. Держась рваной линии побережья, иномирец более-менее прямо направлялся к самому восточному краю единственного континента мира сего. Его полет протекал нормально, за пределами горного массива погода была ясной и спокойной, солнце заливало землю чистым светом; в конце концов, в отличие от Дайгула, в этом реалме царствовала самая середина лета. Один только раз великий оборотник заметил на юге обширный грозовой фронт, устрашающей черноты монолит туч, которые без перерыва вспыхивали молниями. К счастью, этот кошмар авиатора был далеко и не двигался, так что бояться его не стоило.